Участник Великой Отечественной войны, ветеран труда житель станицы Кужорской Петр Сафронович Губарев, которому 23 июня исполнится 97 лет, в ряды защитников Отечества вступил тогда, когда ему было всего лишь семнадцать лет. Фронтовыми дорогами он прошел Западную Украину, Польшу, нес нелегкую службу по прикрытию тыловых частей, боролся с бандитизмом. Несмотря на то, что смерть ходила за ним по пятам, он выжил, чтобы рассказать потомкам о времени тяжелых испытаний.

Из Самарской губернии — в Кужорскую

— В поисках лучшей доли в станицу Кужорскую моя семья: отец Сафрон Борисович и мать Зиновия Фетисовна Губаревы вместе с малолетней дочерью Анной, родившейся в 1914 году, переехали жить из Самарской губернии Бужулукского уезда Коноваловской волости еще до событий октября 1917 года. Здесь проживал со своей семьей брат мамы Кирилл Шкарлетов. В 1925 году у родителей появился на свет Алексей, а спустя два года я, — вспоминает фронтовик.

На новом месте семье тоже приходилось нелегко. Поэтому в 1939 году после окончания пяти классов местной школы Петр вынужден был помогать отцу пасти коров в местном колхозе имени Блюхера.

— За день до начала войны с фашистской Германией мне исполнилось только 14 лет, поэтому меня не призвали в армию, — говорит ветеран. — А вот мужскую часть населения, подлежавшую мобилизации, начали забирать на войну. С приближением линии фронта к Адыгее в 1942 году у местных жителей и в колхозе начали реквизировать лошадей на военные нужды.

Свидетель оккупации

Уже через год 15-летний Петр стал свидетелем боевых действий в период с 8 по 10 августа 1942 года в окрестностях Кужорской.

— Помню, как неподалеку от станицы в районе реки Надзорки появилась батарея секретного оружия — катюш, состоящая из трех установок. Одна из них — в районе хутора Красный Кут, другая — у станицы Ярославской. Третья располагалась немного восточнее станицы Кужорской, неподалеку от того места, где я пас коров. Ее восемь направляющих для пуска 16 снарядов были надежно укрыты брезентом от посторонних глаз. Улучив момент, я попробовал заглянуть под брезент, но тут же получил по шее от водителя установки, пригрозившего мне более серьезным наказанием, если полезу еще раз. И все же мне довелось их увидеть. Катюши дали несколько залпов, видимо, по скоплению немецкой техники в районе реки Лабы и ушли по направлению Майкопа.

Подтверждением слов фронтовика является лаконичная запись в наградном листе к высшей награде Советского Союза — ордену Ленина, составленном на командира 14-го гвардейского отдельного минометного дивизиона моряков капитана 3-го ранга Арсения Москвина: «7.08.42 г. дивизион сосредоточился в районе ст. Ярославской. 1-я батарея участвовала в уничтожении десанта противника. Произведен залп одной установкой, уничтожено до 20 автоматчиков. 8.08.42 г. дивизион передислоцировался и в 16.00 сосредоточился на северной окраине ст. Кужорской. Занял оборону совместно с 58-м отдельным гвардейским минометным дивизионом  и танковой бригадой. Из района станицы Кужорской дивизион реактивных установок «БМ-13» произвел 5 залпов реактивными снарядами «РС-132» по сосредоточению мотопехоты и до 40 танков противника в районе переправы у ст. Лабинской.

В результате скопление почти полностью уничтожено. Попытка противника форсировать реку была пресечена».

Бой у Надзорки глазами кужорянина

Несовершеннолетний Петр также стал свидетелем драматичных событий 10 августа 1942 года, которые развернулись в пяти километрах восточнее станицы Кужорской. Тогда оккупанты уже заняли Майкоп. В балке, где протекает речушка Надзорка, с боем к Махошевскому лесу прорывалась 40-я отдельная мотострелковая бригада под командованием полковника Никиты Цепляева, выходившая из окружения со стороны реки Лабы, села Натырбово и аула Кошехабль.

 — Как сейчас помню, бой начался с того, что один из наших солдат выстрелом из винтовки сбил низко летящий немецкий самолет-разведчик, упавший в станице в районе пересечения улиц Гастелло и Почтовой. От взрыва сгорели две хаты, стоявшие напротив друг друга через дорогу.

Многие годы спустя, когда по станичным улицам копали траншею под трубы газопровода, строители наткнулись на авиационный двигатель от немецкой авиамашины и увезли его на металлолом. А 10 августа 1942 года со стороны Кужорской к расположению бригады поползли шесть немецких танков. Один из них, видимо, имевший сильно изношенный двигатель, не сумел преодолеть довольно крутой подъем и повернул обратно. Остальные без прикрытия пехоты попытались было уничтожить нашу часть, но не тут-то было. Фашистская бронетехника с белыми крестами на борту попала под сильный огонь 76-мм орудий и была вся уничтожена.

Опасаясь, что брошенные навстречу «зубастой» мотострелковой бригаде немецкие части вновь понесут потери, немецкое командование решило не рисковать. Для уничтожения личного состава и матчасти выдвинули вперед несколько батарей минометчиков. Пробиться вперед по дороге в сторону Майкопа под плотным минометным огнем 81-мм минометов противника бригада не сумела. После пятичасового боя личному составу с большими потерями удалось уйти в лес.

«Наступление 156-го мотопехотного полка из Ярославской во взаимодействии с 3-й ротой 116-го танкового батальона, а также частью 203-й бригады штурмовых орудий и 165-го мотоциклетного батальона из Кужорской предотвратило прорыв советской 40-й отдельной мотострелковой бригады, которая под давлением 13-й танковой дивизии пыталась отойти на юг в район Лесного Кавказа, — хвастливо записал в книге «Марш на Кавказ. Битва за нефть» немецкий историк Вильгельм Тике. — Уйти удалось лишь остаткам этой бригады. Большая часть ее во­оружения и техники, в том числе 400 автомобилей американского производства, была захвачена. Спидометры автомобилей показывали незначительный пробег. Машины свидетельствовали об усиленной материальной помощи союзников».

Когда Петр Губарев узнал о трофеях гитлеровцев, состоявших из четырех сотен автомобилей, он просто рассмеялся.

— Я, будучи свидетелем событий тех лет, с уверенностью могу сказать, что после окончания боя своими глазами видел пять подбитых немецких танков, которые гитлеровцы смогли перетянуть на северную окраину Кужорской, к мельнице, где попытались их отремонтировать, два уничтоженных советских 76-мм орудия, одно из них было прицеплено к подбитому трехосному студебекеру. А из подбитых автомобилей на поле боя находились всего лишь три, в том числе и полуторка с боеприпасами, вышедшая из строя, которую подожгли наши солдаты. Часть техники была брошена в лесу, когда при движении по труднопроходимым лесным дорогам в сторону станицы Новосвободной у грузовиков заканчивался бензин. Но говорить о 400 автомобилях просто немыслимо, — сказал Петр Губарев.

Через некоторое время оккупанты согнали на место боя кужорян, среди которых был и Петр Губарев. Станичников заставили рыть неглубокие ямы и хоронить в них павших советских солдат численностью свыше сотни. Их имена высечены на местном мемориале.

До сих пор поисковики находят недалеко от дороги, на окраине Махошевских лесов, захоронения цепляевцев, к сожалению, без солдатских медальонов, поэтому их имена невозможно установить. Отдельно на кургане в районе бывшей мельницы, при въезде с восточной стороны в станицу Кужорскую, гитлеровцы похоронили своих танкистов, установив на могилах деревянные кресты с надетыми на них танкошлемами.

В один из дней Петр Губарев вместе с отцом отправился пасти коров. На месте боя он увидел огромное количество воронок, образовавшихся в результате взрывов гитлеровских мин, выпущенных из минометов, немецкий кованый ботинок, из которого выглядывала часть обугленной ноги немецкого танкиста. После войны в указанной балке местные жители на протяжении ряда лет находили предметы, оставленные бойцами бригады в ходе кровопролитного боя. Так, спустя 76 лет после того памятного дня 8 августа 2018 года во время купания в реке Кужора, в черте станицы Кужорской, местные школьники обнаружили на берегу снаряд времен Великой Отечественной войны. Сообщение об этом поступило на пульт оперативного дежурного ЕДДС Майкопского района в 19 часов 50 минут того же дня. Тогда же по периметру сотрудники МВД по Адыгее выставили оцепление. Снаряд был изъят и уничтожен 9 августа силами ИТР.

В тяжелые дни

— После того боя в лесу и в полях, где созревал табак, остались наши раненые солдаты. Сам командир 40-й бригады полковник Цепляев был ранен, и его на носилках через горные перевалы вынесли в Красную Поляну, — говорит ветеран. —  У бабушки Анны Авдеевны Глушковой были внуки Федя и Николай Козявкины, 1929 и 1930 гг.р., которые несколько дней спустя отправились на Надзорку ловить рыбу и раков. И вдруг из зарослей табака не­ожиданно к ним навстречу выполз раненый боец и попросил у детей кусочек хлеба. Вернувшись, внуки сообщили об увиденном бабушке, которая отправила их к солдату передать хлеба с предложением, чтобы он дотемна никуда не уходил, дабы под покровом ночи отвести его домой.

Гитлеровцы и полицаи периодически заходили в дома кужорян, поэтому бабушка строго-настрого наказала внукам говорить оккупантам и соседям, что раненый — это бабушкин сын дядя Сережа, за которым она ухаживает. На самом деле это был цепляевец из станицы Дондуковской, переодетый в гражданку. К нему периодически наведывалась перевязывать раны кужорянка, тогда совсем еще юная студентка Майкопского медучилища Нина Медюлянова.

Несмотря на строгую конспирацию, один из полицаев — местный житель пронюхал, что это за «сын», но оккупантам красноармейца не выдал.
Тогда же гитлеровцы расстреляли группу евреев, волею судьбы оказавшихся в станице. Расправились с пастухами и их детьми из хутора Красная Улька. Они из колхоза перегоняли скот в сторону гор. Оставив животных в Махошевских лесах, пришли в станицу, оккупированную гитлеровцами, узнать обстановку. Те отправили их обратно и при выходе из станицы расстреляли из пулеметов.

— После бегства оккупантов из станицы, а случилось это в ночь на 29 января 1942 года, боец, имя которого мы, к сожалению, забыли, ушел с наступающими частями Красной армии. Прошел всю войну. А спустя некоторое время неожиданно приехал в Кужорскую со своей женой, разыскал бабушку и от всего сердца поблагодарил свою спасительницу, — вспоминает самый старший из кужорян. — А вот ее сын Сергей Глушков с полей сражений так и не вернулся.

В архиве Минобороны РФ нам удалось разыскать о кужорянине следующую информацию. В немецкой лагерной карте указано: «Военнопленный красноармеец Сергей Яковлевич Глушков 1915 года рождения. Место рождения Кужерская (так в документе. — Прим. автора). Мать Анна Авдеевна Глушкова. Дата пленения 3.08.1941 года. Место пленения Рославль. Лагерь шталаг IV H (304). Лагерный номер 20501. Судьба — погиб в плену. Воинское звание: красноармеец/рядовой. Дата смерти 12.11.1942 года. Первичное место захоронения Цайтхайн — саксонская коммуна (кладбище III). Могила участок 58, блок I, ряд 1».

В карту рядом с отпечатком пальца вклеено и крохотное фото военнопленного. Всего в лагере с 1941 по 1945 годы погибли от голода, холода и лишений около 23 тысяч советских военнопленных. В третьем томе книги Памяти Адыгеи указано: «призван в ВС в 1939 году. Судьба пока не установлена».

Во время отхода гитлеровцев Петр Сафронович чуть было сам не разделил участь своего земляка, так как покидавшие Кужорскую румыны не только что-то жгли во дворе комендатуры в здании неподалеку от современной школы, где ныне находится церковь, но и по приказу командования начали сгонять молодежь для отправки в Германию.

— В нашем доме перед самым уходом немцев постояльцем был немецкий офицер. Он занимал самую просторную из двух комнат. Когда в дом ворвались два румына-автоматчика и хотели силою оружия заставить нас идти на станичную площадь — место всеобщего сбора, офицер не­ожиданно наорал на вошедших, и выгнал их из дома, — вспоминает фронтовик. — После этого вдруг на чистом русском языке приказал отцу, чтобы тот спрятал детей — меня и моего старшего брата Алексея, а также жившего с нами двоюродного брата Алексея Фитилева. И неожиданно добавил, что мы еще будем нужны для службы в Красной армии. Кем был этот человек, мне до сих пор неизвестно. Но благодаря ему нас не угнали в Германию.

Что касается полицаев, то один из них, который пытался расстрелять отца Петра Губарева, ушел с немцами и позже жил во Франции.

В рядах защитников Отечества

Петр Сафронович рассказал и о том, что после освобождения района в феврале 1943 года на фронт мобилизовали его старшего брата Алексея. Будучи старшим телефонистом отдельной штабной батареи 182-го запасного стрелкового полка 16-го стрелкового корпуса, он прошел всю войну и вернулся домой с орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За оборону Кавказа» и «За взятие Берлина».

15 февраля 1943 года на фронт ушел и его двоюродный брат Алексей Гаврилович Фитилев. Из 182-го запасного стрелкового полка его перевели в 16-й Калишский стрелковый корпус 33-й армии 1-го Белорусского фронта, где в качестве телефониста отдельной штабной батареи УКА он участвовал в боях до конца марта 1945 года. Награжден медалями «За оборону Кавказа», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов». Боевую медаль «За отвагу» ему вручили в канун Дня Победы 8 мая.

В наградном документе к медали указано: «При прорыве обороны противника на плацдарме южнее Франкфурта в Германии, несмотря на сильный артиллерийский и минометный огонь противника, 17 апреля 1945 года устранил три порыва линии связи, чем обеспечил своевременное открытие артиллерийского огня по контратакующему противнику. В период преследования отступающих гитлеровцев у местечка Маркендорф под сильным пулеметным огнем противника проложил линию на НП командующего артиллерией дивизии».

Тем временем младший по возрасту Петр до конца октября 1944 года привлекался на строительство Майкопской ГЭС. До обеда находился на стройке, а во второй половине дня — на занятиях, где изучал стрелковое оружие, учился метать учебные гранаты РГД и Ф-1. В ряды Красной армии его, 17-летнего, призвали в 1944-м.

— Нас, безусых пацанов, 15 ноября 1944 года сначала направили в 128-й запасной стрелковый полк 43-й Красноярской запасной стрелковой дивизии, некоторое время спустя перевезли в станицу Тимашевскую, где после обучения перебросили во Львов, — вспоминает ветеран. — На запад двигались эшелоны с танками, артиллерией, боеприпасами, а навстречу шли санитарные поезда с ранеными. Наш железнодорожный состав с молодым пополнением пропускали в последнюю очередь. Выгрузили на железнодорожной станции Подзамче и разместили в казармах в Шевченковском районе города Львова. После непродолжительного обучения наш полк в составе дивизии вошел на территорию Польши, которая была освобождена от гитлеровцев в ходе проведения в январе-феврале 1945 года Висло-Одерской и Западно-Карпатской наступательных операций. Мы наступали во втором эшелоне. Но затем неожиданно поступил приказ командования, и нас вернули во Львовскую область, где мы несли службу по прикрытию тыловых частей 1-го Украинского фронта.

Службу в 128-м запасном стрелковом полку, где 10 января 1945 года Петр Губарев принял присягу, завершил в марте. Затем с марта по октябрь 1945 года боролся с бандформированиями: в составе 283-го запасного Яворового полка той же дивизии, с октября 1945-го по июнь 1946 года — в 16-й отдельной саперной бригаде в качестве сапера, и с июня по август 1946 года — стрелком в 308-м отдельном стрелковом батальоне.

Именно в это время молодому бойцу-кужорянину и пришлось понюхать пороху. Боестолкновения с бандеровцами проходили в лесах в окрестностях Львова, Яворова, населенном пункте Садовая Вишня и Карпатах.

На волосок от смерти

— Помню, как в 1945 году, на второй день после Пасхи, выпавшей на 6 мая, в День Георгия Победоносца, нашу роту неожиданно подняли по тревоге рано утром. Мне и другим солдатам взвода выдали винтовки, а сержанту, нашему командиру, — ручной пулемет, и мы начали преследовать трех вооруженных бандеровцев. Перед рассветом добрались к дому, куда перед нашим приходом забежали бандиты. Наш командир, молодой лейтенант, крикнул: «Сдавайтесь, дом полностью окружен! Сопротивление бесполезно!» И вдруг один за другим прозвучали три выстрела. Мы инстинктивно вжались в землю. Приоткрылась дверь, из которой с опаской высунулся хозяин и глухим голосом сообщил нам о том, что бандиты, понимая безвыходность ситуации, застрелились.

В другом случае во время зачистки населенного пункта бойцы наткнулись в сарае на офицера в звании подполковника. Он был в советской летной военной форме и прятался под сеном. Когда сенник начали осматривать, вдруг из сена высунулась перекошенная от страха вражеская морда и в сторону красноармейцев полетела граната. Видимо, Петр и его товарищи родились в рубашке, на их счастье граната не разорвалась.

Забравшийся на крышу пулеметчик начал обстреливать место, где скрывался враг, и тот сдался в плен. Диверсанта сопроводили в комендатуру.

В третьем эпизоде, во время охраны тюрьмы, где содержались арестованные, один из часовых оказался предателем и выпустил бандеровцев.

Трое убежали в лес к своим, часть разошлась по домам, а несколько человек, которые бандитами не являлись, остались в открытой камере дожидаться утра. Казалось, за такую халатность всех часовых и начальство отдадут под трибунал. Но история получила неожиданное продолжение. В этот день у КПП воинской части появился человек в гражданской одежде, попросивший провести его к начальству.

Когда его сопроводили к командиру, он сообщил, что является участником банды, куда убежали из тюрьмы пленные. Рассказал и о том, где прятались бандиты, их численность,  в деталях описал место, где будет находиться пост с верным ему часовым, через который можно будет пробраться к схронам.

Благодаря полученным сведениям батальон скрытно проник в логово врага. Во время боя банду численностью до ста человек полностью уничтожили, а три бежавших из-под охраны бандеровца сдались в плен. Что касается часового, через пост которого красноармейцы проникли в месторасположение банды, то он остался жив.

В День Победы участнику Великой Отечественной все еще было 17 лет. Но и после долгожданной победы борьба с бандитизмом продолжалась не один год. 25 августа 1946 года Петр Губарев был демобилизован. Вернулся домой с наградой: медалью «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне». В послевоенное время награжден медалями: Жукова, «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» и «Ветеран труда». 

Сейчас Петр Губарев находится на заслуженном отдыхе. Продолжает самостоятельно заниматься пасекой, сам готовит и поддерживает порядок в своем доме. В День защитника Отечества и День Победы приходит к мемориалу погибшим станичникам и болеет душой за то, что на мемориальных плитах еще нет фамилий его двух земляков. Один из них — рядовой Андрей Денисович Фитилев, 1926 г.р., призванный 23 апреля 1943 года Майкопским ГВК из города Майкопа Адыгейской АО Краснодарского края. Воевал в составе 2-го батальона 106-го запасного стрелкового полка (зсп) 28-й запасной стрелковой бригады (зсбр), 13 мая 1943 года выбыл в 5-й запасной кавполк (зкп), где стал кавалеристом.

Согласно документам в июне 1943-го кужорянин-кавалерист пропал без вести. Сведения о его участии в войне хранятся на сайте «Память народа».

По словам Петра Губарева, на другого — Александра Правдина, также пришла похоронка. И верит в то, что их имена обязательно будут высечены в граните.